Название: «Hello Conscience» (Здравствуй, сознание) Автор: Збайд Бета: Ян Сергеич Рейтинг: R Категория: слэш Пейринг: Sebastian/ Ciel Жанр: психологический ангст с элементами мистики Размер: макси Статус: закончен Дисклеймер: все герои принадлежат Yana Toboso Размещение: с разрешения автора Предупреждения: AU (ни демонов, ни дворецких), OOC, POV
Прочитать --- Оглядываю зал суда сквозь металлические прутья и нахожу взглядом единственную причину своего волнения. Сиэль сидит в противоположной стороне зала и смотрит на меня в упор. Наши глаза встречаются, и его бледное лицо озаряет улыбка, а затем он чуть заметно подмигивает мне, наклонив голову набок. Закусив губу, чтобы сдержать нахлынувшие эмоции, киваю в ответ и отвожу взгляд в сторону. Он так спокоен, потому что во время нашего единственного разговора с тех пор, как меня заключили под стражу, я пообещал, что всё будет хорошо. Возможно, так оно и будет, только вот меня не выпустят. Он возненавидит меня. Потому что в то время, как он отрицал любые связи между нами, выходящие за грань отношений между опекуном и подопечным, я совсем не боролся за нас и признавал свою вину. Со временем он поймёт, что я не мог поступить иначе, и, возможно, простит.
В зале появляется судья, и все встают со своих мест. Толпа людей, половину из которых я вижу первый раз в жизни. Хотя, по правде сказать, мне на них наплевать. На всех, кроме одного единственного человека, который сейчас нервно теребит воротник своей рубашки, уставившись на судью со всем вниманием. Девушка, сидящая рядом с Сиэлем, замечает это беспокойство и ласково проводит ладонью по его волосам. Мальчик дёргается и довольно грубо убирает её руку. Ничего, я верю, что со временем он к ней привыкнет. Это Мари Аберлейн, а по другую сторону от мальчика – её муж Фред. Одним из условий подписания мною признания было, чтобы Сиэля не отправляли обратно в клинику, а нашли ему новую приёмную семью. Я уверен, что они - хорошие люди и смогут о нём позаботиться, но он и за это меня возненавидит, потому что ему снова придётся начинать новую жизнь, теперь без меня…
-Оглашается решение по делу Себастьяна Михаэлиса, - дежурным тоном начинает судья, и Сиэль резко оборачивается ко мне с немым вопросам в глазах. Прячу взгляд. Слишком больно его обманывать. Он начнёт ненавидеть меня всего через пару минут, когда окончательно поймёт, что моя судьба решена, и он уже никак не может на неё повлиять. -Себастьян Михаэлис лишается права опеки над Сиэлем Фантомхайвом. Закрываю глаза. Ему сейчас будет очень больно… -Себастьян Михаэлис лишается права заниматься деятельностью психолога и работать с детьми, не достигшими шестнадцатилетнего возраста… Горький смешок застревает в горле. Самое страшное, что и это я заслужил. -Также Себастьян Михаэлис приговаривается к трём годам лишения свободы, которые он отбудет в … Всё, дальнейшее меня не интересует. Они выполнили свои условия, в ответ на мою сговорчивость и чистосердечное признание. Всего три года, вместо двадцати и больше, которые следователи могли бы устроить без особых затруднений, повесив на меня пару нераскрытых изнасилований маленьких мальчиков, съёмки детской порнографии с пациентами и организацию притона в собственной квартире. Я рассказал им достаточно как для того, чтобы получить этот срок, так и для того, чтобы Сиэль избежал унизительных медицинских обследований и психологических тестов, способных сломать любого. Поняв, что себя спасти не удастся, я, как мог, старался оградить от стресса единственного дорогого мне человека. Только он уже ненавидит меня за эту попытку…
-Нет, нет, нет…- повторяет он как заведённый, вскакивая с места и отрицательно мотая головой, - Пожалуйста, не забирайте его у меня, пожалуйста, у меня больше никого нет, я прошу Вас, он не сделал мне ничего плохого... Я умоляю Вас! Сиэль идёт по проходу прямо к судье, остановившись около трибуны, и встаёт на колени. В зале царит полная тишина, и, хотя заседание уже закончилось, ни один человек не двигается с места. Судья косится на приставов около меня, но и они остаются без движения. -Зачем вы его мучаете? Уведите его! Я очень вас прошу, - шепчу сквозь ком в горле. Приставы нехотя встают и, взяв Сиэля по локти, поднимают его на ноги, уводя от судьи. -Не трогайте меня! Не знаю, как у него хватает сил, но он вырывается. Подбегает прямо ко мне, отчаянно хватаясь за прутья. -Почему Вы молчите? Они забирают Вас, Вы не понимаете? Забирают! Да что с Вами, в самом деле?! Он с силой ударяет по решётке, заскулив то ли от резкой боли в руке, то ли от вырвавшихся наружу слёз. Я просовываю ладонь сквозь прутья и беру его руку в свою, поднеся её к губам и начиная целовать каждый бледный пальчик дрожащими губами. -Прости... Прости меня, мой маленький… Он вырывает ладонь из моей руки и, мотая головой, пятится назад. Я предал его, и он понимает это по моему взгляду в эту конкретную секунду, после чего выбегает из зала без чьей-либо помощи. Возможно, я больше никогда его не увижу. Его ненависть со временем перерастёт в безразличие, которое однажды и вовсе сотрёт меня из памяти. А я, скорей всего, даже не узнаю его, когда выйду на свободу. Однажды встретившись на улице, мы пройдём друг мимо друга, даже не замедлив шага. А если нет? Пусть и не заслуживая этого, я буду самым счастливым человеком на свете.
POV Alois
Знаете, в чём заключается главная несправедливость существования мёртвых в мире живых? Хоть мы и знаем будущее и любим иногда вмешаться, мы никак не можем на него повлиять.
-А это больно? С ногами забравшись на широкий подоконник, брат бесцеремонно курит прямо в комнате, параллельно записывая что-то в толстую тетрадь. -Что больно? -Умереть. Смеюсь. Живые обожают задавать именно те вопросы, на которые мы не имеем права отвечать. - Не помню. А зачем тебе? На самом деле, он знает это ощущение. Он прочувствовал все его грани, в тот момент, когда я хотел забрать его к себе, оградив от дальнейших страданий. И если бы не его любимый Себастьян… Хотя к чему вспоминать это сейчас? -Просто интересно… Он пожимает плечами, крепко затянувшись сигаретой. Кошка, клубком свернувшаяся около его ног, недовольно мурлычет, когда до неё доходит табачный дым, и спрыгивает с подоконника. -Привыкай, Джинни! Брат смеётся, но всё же приоткрывает окно, чтобы хоть немного проветрить помещение. Он слишком любит это животное, чтобы не пойти у него на поводу. Но, а как бы Вы поступили с Вашим единственным воспоминанием о счастливом прошлом? -Что ты пишешь? Пытаюсь заглянуть в тетрадь, но он захлопывает её перед моим носом и хмурится. -Не скажу. Это личное. Меня всегда веселит эта фраза, поэтому сейчас я просто заливаюсь хохотом. Так и хочется напомнить, что у нас одна голова на двоих, и я всегда могу прочесть его мысли. Но сегодня я дам ему право на маленькую тайну. Тем более, я и так догадываюсь о том, что там может быть. Очередное письмо Себастьяну. Он пишет их каждый месяц с того самого момента, как их разлучили. Первое письмо было о том, как ему больно. Мятое и практически не годное к прочтению, мокрое от пропитавших его насквозь слёз. Второе- о том, как Сиэль злится на него. Длинное, написанное его острым почерком. Третье - о том, как сильно он скучает. И каждое из них по-прежнему ждёт своего адресата в почтовом ящике. Мы относим их туда каждый месяц, словно по расписанию. Сейчас он наверняка пишет четвёртое, и, кажется, я догадываюсь, о чём оно может быть. -Любишь его? Пытаюсь говорить серьёзно, но насмешливый тон так и рвётся наружу. -Отстань. Тем более, ты сам знаешь. И он прав. Потому что, к сожалению, сердце у нас тоже одно на двоих. В двери щёлкает замок, и брат спрыгивает с подоконника, чертыхнувшись себе под нос. Выкидывает сигарету в окно и распахивает его настежь, впуская в комнату свежий ветер с запахом весны. -Сиэль, мы дома! – доносится из коридора. -Прости, мне пора. Он вздыхает и идёт к двери, чтобы встретить своих новых родителей. Наших новых родителей. Потому что, помимо всего прочего, у нас и жизнь одна на двоих. -Вместе навсегда? – шепчу я, когда брат уже почти выходит из комнаты. Он прикладывает палец к губам и, чуть улыбнувшись, кивает. Впрочем, мы и так уже давно это для себя решили.